Постигая мир вещей

Вы уже знаете, что психологи выделяют возраст от года до трех как время, когда в деятельности ребенка главенствующую роль играет так называемая предметная деятельность.  Но, мы же видели, что ребенок начинает  действовать с предметами с той самой минуты, как только оказывается способным схватить ее! И мы знаем, что уже на первом году жизни действия с предметами могут быть достаточно сложными. Почему же тогда точка зрения, с которой начинает отсчет новой эпохи детства, отодвинута к году?

Действительно, манипуляции, которые малыш может проделывать на первом году жизни, порой сложны, разнообразны; он может научиться отдельным действиям, которые показывает ему взрослый, может даже переносить действия с одного предмета на другой (научился катать мяч – научится катать все круглое).

Но, приглядитесь: во всех манипуляциях младенца есть одна общая черта – дети используют лишь внешние свойства предмета. Ложкой ребенок действует также, как палочкой, карандашом или лопаткой. А  ведь во всяком предмете главное то, как данный предмет людьми используется. Свойство это не  внешнее, оно скрыто, сам по себе ребенок не в состоянии добраться до него. Малыш бесконечное число раз может открывать и закрывать дверцу шкафа, может долго стучать ложкой о пол, но от этого он ни на шаг не продвинется в понимании того, для чего эти предметы нужны, в чем их назначение.

 И вот именно открытие назначение предмета как раз и возвышает предметную деятельность над простым манипулированием.

Назначение предмета малыш усваивает совершенно иначе, нежели в простом подражании. На подражание способны и животные. Можно научить обезьяну пить  из кружки, и она будет это делать. Но, если она хочет пить, и видит воду в ведре, она будет пить из ведра; не будет ведра – выпьет с пола. А кружку, когда нет жажды, может использовать для самых разных манипуляций – она будет стучать ею, бросать ее…

Ребенок же открывает для себя постоянную роль предмета, которая закреплена за этим предметом на протяжении многих человеческих поколений и которая, в общем, не изменяется в зависимости от потребностей минуты. Это, конечно, вовсе не означает, что, если ребенок усвоил, зачем нужен предмет, он всегда будет использовать его так, а не иначе. Даже познав, что карандаш в отличии от простой палочки может рисовать, малыш может использовать карандаш на для того, чтобы чиркать по бумаге, а для того, чтобы катать их или строить их них колодец. Но важно, что при этом он все-таки знает, в чем истинное назначение предмета. Когда двухлетний шалун, например, делает вид, что надевает на голову свой ботинок, он явно обнаруживает чувство юмора. Он смеется, как бы говоря всем: смотрите, как смешно, когда вещь употребляется не по назначении!

Заметьте: когда малыш усваивает действия с предметами обихода, он вместе с тем постигает и некоторые правила поведения, связанные с этими предметами, узнает, «как надо себя вести в обществе». Раскапризничавшись, ребенок бросает чашку на пол. Но тут же на его лице можно увидеть испуг и раскаяние: он уже понимает, что нарушил правила поведения с предметом, обязательные для всех.

В раннем детстве в корне меняется поведение ребенка в тех случаях, когда он встречается с новым для него предметом. Младенец, заполучив какую-нибудь новую вещь, начинал манипулировать с нею, пуская в ход все освоенные им движения. Теперь же ребенка начинает интересовать, для чего этот предмет служит, как его можно употребить.

Но не все новые действия, которые малыш усваивает, однотипны, не все одинаково значимы для его психического развития.

Продолжение следует…